Бабка Енька
2013-09-210800Так часто бывает, что сюжеты прошлой жизни, а особенно детства, кажутся ярче, спустя многие годы. То ли мы начинаем ценить все мелочи жизни, то ли услужливая память возвращает нас на закате собственного существования к трогательным картинкам безвозвратно ушедших мгновений. Две истории, рассказанные мне Владимиром Поспеловым, еще раз тому подтверждение. В них – судьба женщин, но не личная. Героини повествований – Хранительницы Жизни, Истории, Души людской. О них Владимир Дмитриевич вспоминает сегодня, обретя крышу над головой в доме для престарелых с милым названием «Березки». Как говорит Владимир, для этих женщин нет разделения на эпохи – они всегда присутствуют в нашем бренном мире, на них мы надеемся, на них молимся во имя спасения собственной души. Взгляд мужчины на значимость женской роли в этой миссии сегодня важна особенно: не растерять бы в суете жизни их доброту, любовь и благодать земную.Для меня детство - это эхо трёх звуков. Первый – вальс «Амурские волны» духового оркестра. Второй – трель пастушкового рожка. Третий – заводской гудок. Все вместе – счастье жизни. Сохранил я это счастье, благодаря бабке Еньке. Так мы, соседские мальчишки, звали 40-летнюю «старушку», которая для нас стала символом доброты и тайной силы. Город, где жила моя семья, находился на стыке Самарской и Саратовской областей. Время было голодное, послевоенное, частые болезни становились безнадежно неизлечимыми. Раз и я попал в больницу, а через неделю земской доктор сказал бабушке: «Не жилец он. Вези домой – не помогу ничем». Лежу в холодном саманном доме, соседи приходят. Спрятав взгляд, прощаются со мной. Пришла бабка Енька: спокойная, в белом платочке и расшитом переднике. Жила она одна. Сын погиб на фронте, получив посмертно звание Героя Советского Союза. Только и осталось на память о нём пожелтевшее со временем сообщение о подвиге бойца Красной армии. Отревелась, смирилась, не озлобилась женщина. Смотрели на нее односельчане, и как-то само собой ссоры прекращались в её присутствие, замолкали взаимные упреки, добрее, что ли люди становились. Подошла ко мне бабка Енька, взяла за руку, в глаза пристально посмотрела, сунула что-то под подушку, затем, быстро развернувшись, ушла. Любопытство было сильнее хвори: я, с трудом преодолевая немощь, пошарил под изголовьем. Пальцы уткнулись в хрустящую обёртку: плитка «Гвардейского» шоколада – небывалая роскошь для послевоенной детворы и самый дорогой подарок. Его давали летчикам вместе с сухим пайком. Не едал я с тех пор ничего вкуснее! До сих пор аромат лакомства ощущаю пряным, горько-сладким привкусом. И возвращается снова детство под звуки Амурского вальса. Постепенно силы вернулись ко мне, на ноги встал. А бабка Енька каждый день приносила парное молоко от своей коровы, продукты. Со временем забылись былые невзгоды, мы с мальчишками по-прежнему лазали в огород бабки Еньки, чтобы без её ведома сорвать спелые яблоки, большеголовые подсолнухи. Она не ругала, жалела только. С годами постарела, сгорбилась старушка, но её глаза все так же лучились теплотой. Однажды бабки Еньки не стало. Я нанял лошадь и повез ее на кладбище.
С той поры на всю жизнь осталась у меня в памяти ее доброта, идущая от сердца, ее немногословие, её человеколюбие.
Анна Могулёва
Ещё по теме:
2020-09-10
Учреждения образования Лазурного посетил Юрий Сакулин2020-08-24
ВДВ - 90 лет: прощайте, голубые береты2020-07-07
На Южном Урале открываются детские оздоровительные лагеря2020-07-07
Студенты благоустраивают улицы Челябинска2020-04-01
Ответы на главные вопросы о режиме самоизоляции
Комментарии